Америка могла быть совершенно иной, если б удачно завершился стршный опыт по стройке спальных районов в стиле русского многоэтажья. Вот почему в США так и нет собственного Бирюлева, Митина либо Шувалово-Озерок.
Идея о том, что хоть какой человек должен кое-где жить, тяжело именовать новейшей. Еще древнейшие афиняне мучительно решали задачи с жильем для неимущих, и, нужно признать, с того времени население земли не так очень продвинулось в данном вопросце. Лишь в XX веке, на фоне быстрого роста населения, право всякого на крышу над головой было зафиксировано в большинстве Конституций. И, обыкновенно, не вышло без огромного количества приключений.
Одним из глобальных пионеров в области массового строительства муниципального жилища для бедных стали США. Там уже в XIX веке начали создаваться программки жилищной помощи, но серьезно за дело взялись только опосля Величавой депрессии. Президент Рузвельт в собственном «Новеньком курсе» уделил особенное внимание строительству общественного жилища, и уже в первой половине 30-х годов сотки тыщ квадратных метров были предоставлены беднякам — за чисто номинальную арендную плату.
Нужно сказать, что домики у Рузвельта вышли очень славные. Это были одноквартирные коттеджики на три-четыре комнаты, с палисадничком и задним двором, с жаркой водой и ванной. Стоили они сущие копейки. Для получения права на аренду общественного жилища семейству необходимо было представить подтверждения собственной полной бедности.
Маленькие клерки и отлично оплачиваемые рабочие плакали кровавыми слезами: они были очень богаты, чтоб там жить! И в итоге служащий либо шахтер платили в дважды больше за раздолбанную квартиру с одной раковиной на этаже, а безработный в это время нежился в жаркой ванне.
Еще весьма длительно соц жилище в США в среднем было еще лучше и лучше жилища коммерческого. Но, естественно, на всех бедняков коттеджиков все равно не хватало. Потому в конце 40-х — начале 50-х годов от особняков и таунхаусов отказались. Правительство сделалось строить большие комплексы общественного жилища — целые районы со собственной инфраструктурой: дорогами, поликлиниками, школами, магазинами и, очевидно, высотными домами с комфортными и дешевенькими квартирами, куда и стали переселять бедняг из трущоб.
Желали как лучше
Одним из таковых комплексов стал превосходный проект «Прюит-Игоу», сделанный в Сент-Луисе, штат Миссури. В 1954 году он торжественно раскрыл свои бессчетные двери перед новенькими жильцами. 30 три одиннадцатиэтажных дома, объединенных в одну зону, с рекреационными зеленоватыми территориями вокруг, с маленькими, но комфортными и отлично оборудованными квартирами, с просторными площадями общего использования.
Архитектором проекта стал юный, подающий надежды янки японского происхождения Ямасаки Минору. Он брал на вооружение принципы Ле Корбюзье: современность, функциональность, удобство. 1-ые этажи всех башен были заведены под совместные нужды жильцов; там были подвалы, хранилища велосипедов, прачечные и остальные службы.
На любом этаже имелась длинноватая и широкая галерея, которая, по мысли создателя, обязана была стать зоной для общения жильцов. Здесь планировалось проводить вечеринки, здесь должны были играться детки в дождливую погоду, здесь можно было просто походить, если для тебя надоело посиживать в 4 стенках.
Император Андроник Комнин
Незадолго до того в Миссури отменили принципы сегрегации (охраняемое законом раздельное проживание белоснежного и темного населения), и комплекс был должен стать не только лишь эмблемой общественного процветания, да и форпостом интернационализма, терпимости и братства. Ему дали заглавие «Прюит-Игоу» — в честь героя 2-ой мировой войны, чернокожего пилота Оливера Прюита и белоснежного члена конгресса от штата Миссури Уильяма Игоу.
Обошлась вся эта затея Сент-Луису в 36 миллионов баксов — огромные средства по тем временам (смело можно помножить на 20, чтоб осознать порядок издержек).
И в 1954 году тыщи бедных семей из различных трущоб Сент-Луиса въехали в новейшие красивые квартиры. Квартплата была смехотворной. Никакой прибыли, естественно, от проекта не ожидали, потому жильцы платили лишь за коммунальные услуги, ну и то с серьезной скидкой.
А вышло…
«Бедность заразительна», — писал еще Бальзак, но создатели великодушного общественного проекта, похоже, никогда не думали над смыслом этого предостережения. Левые идеи уже тогда властвовали в образованном обществе, и то, что бедный человек обязательно является жертвой ожесточенного капиталистического мира, числилось теоремой.
Накорми голодного, одень голого, дай крышу над головой бескровному — разве эти правила не должны быть неотклонимы для всякого приличного человека? История 2-ой половины XX века, века величавых соц преобразований, показала, что эти примечательные правила необходимо использовать, лишь за ранее как надо подумав.
Опосля того как комплекс «Прюит-Игоу» открыл свои двери малоимущим — одиноким матерям, старым леди в стесненных обстоятельствах, студентам из бедных семей, — здесь же выяснилось много увлекательных вещей:
— оказывается, пьющие безработные и одинокие мамы время от времени выращивают отпрыской, которые не могут служить украшением общества;
— старые леди, оказавшиеся в стесненных обстоятельствах, предпочтут жить хоть на хлебах у внучатых племянников, хоть в богадельне, но лишь не там, где небольшой сыночек одинокой мамы запуливает им в лицо их же своей задушенной кошкой;
— студенткам из бедных семей не нравится, когда их насилуют в лифте, а студенты предпочитают обучаться, а не терять зубы, выясняя, кто самый крутой на лестничной клеточке.
Скоро все белоснежное население покинуло «Прюит-Игоу», и сейчас на 99,8% комплекс населяли чернокожие жильцы.
Образованные и хоть что-то зарабатывающие чернокожие, вообщем, тоже предпочли там не задерживаться — их расовой солидарности хватало до первых 2-ух мордобоев в подъезде.
Из 2-ух районных школ, к местности которых относился комплекс, скоро уволились практически все толковые учителя. Тяжело рассуждать про Гамлета и квадратные корешки, когда твои ученики в эстетических целях открыто мастурбируют на фронтальной парте.
Выяснилось, что в современном мире почти все бедные совсем не жертвы событий, а люди, которые не желают работать, равно как и соблюдать нормы права и приличия. Живя посреди наиболее удачных людей, они вольно либо невольно подстраиваются под ход жизни вокруг, вяло, но врубаются в какую-то полезную деятельность и худо-бедно, но оглядываются на закон. И самым идиотическим решением было выслать таковых людей жить в окружении им схожих.
Какие книги сопровождали наших солдат во время войны
Практически мгновенно комплекс перевоплотился в практически самостоятельное маргинальное правительство, где понятия о праве принадлежности были ужаснее, чем у бушменов, где к человеку, который пробует зарабатывать на жизнь честно, относятся как к лоху и где насилие является доблестью.
Уже на 5-ый год существования комплекса только 15% жильцов вносили ту минимальную арендную плату, которая была нужна для проведения ремонта, вывоза мусора, поставок электричества и воды. Еще через 5 лет количество платящих сократилось до 2%.
Уголок общественного рая перевоплотился в страшнейшее гетто США. 57-летняя Люси Стоунхолдер, росшая в «Прюит-Игоу», ведает: «Галереи были местом побоищ, там постоянно околачивались подростковые банды. Света не было нигде: лампочки разбивались через пару минут опосля вкручивания, потому что в мгле бандам было проще заниматься своими делами.
В лифтах, пока они еще ездили, совершали групповые изнасилования. В грузовой лифт заталкивали неосмотрительную даму либо даму, туда набивались подонки, лифт останавливали меж этажами, и время от времени крики насилуемой раздавались по зданию практически часами. Полицейские приезжали лишь в светлое время суток, от ночных вызовов они официально отрешались, потому что не могли обеспечить сохранность собственных людей.
Только в редчайших вариантах, когда необходимо было задержать какую-нибудь банду полностью, спецназ атаковал одну из башен. Деньком еще можно было показаться в подъезде либо на улице, но опосля захода солнца все прочно запирали двери и не высовывали носа, что бы ни происходило».
Иная «счастливая» жительница комплекса, Руби Рассел, в кинофильме «Миф «Прюит-Игоу»: городская история» вспоминает: «Все общие зоны были превращены в поле боевых действий. Утром там дрались детки, деньком — дети, с пришествием сумерек междоусобные разборки начинали взрослые преступные группы.
Хоть какой не связанный с криминалом человек, у которого возникал хоть некий шанс покинуть «Прюит-Игоу», бежал отсюда. Башни делились на «отличные» и «нехорошие». Наша была «неплохой». На неких этажах у нас даже были целые стекла, и мусор не лежал горами в коридорах, и перестрелки случались еще пореже, чем в «нехороших» домах. Тем не наименее и в нашем «неплохом» месте убийства были не редкостью».
Конкретно в годы «Прюит-Игоу» Сент-Луис занял почтенное третье пространство посреди самых небезопасных для жизни городов США (и как и раньше его занимает). Посреди 60-х годов «Прюит-Игоу» смотрится уже как безупречное пространство для съемок зомби-апокалипсиса. Фасады зияют выбитыми стеклами. Земля вокруг домов завалена горами мусора — дворники издавна отказались обслуживать комплекс. Сверху донизу исписанные похабщиной коридоры меркло освещаются фонарями, забранными в антивандальную сетку.
Обратная сторона горы Митридат
Тут оседает 75% всего наркотрафика Сент-Луиса, потому на почти всех лестничных клеточках можно созидать скрюченные фигуры лежащих людей, уползших в свою страшненькую нирвану. Не исключено, что некие из их мертвы. На улицах тут не стоят путаны — это очень небезопасно; местные девицы прогуливаются зарабатывать в наиболее респектабельные районы (любая 3-я жительница комплекса задерживалась за проституцию, а любой 2-ой мужик имел судимость).
Район жутко разит; запах неоднократно усилился опосля того, как в одной из башен прорвало сточную канаву и здание залило нечистотами с крыши до подвала.
Конструктор Ямасаки Минору издавна вычеркнул из собственного резюме упоминание о «Прюит–Игоу» — проекте, который был должен принести ему всемирную славу. Сейчас с этим же фуррором можно было бы признаться, что это ты являешься архитектором ада, спроектировавшим все его именитые котлы*.
* — Примечание бородавочника по имени Phacochoerus Фунтик:
«Это еще что! Ямасаки подфартило, что он погиб в 1986 году и так и не узрел, что случилось с остальным его возлюбленным детищем — Глобальным торговым центром в Нью-Йорке. Кажется, конкретно так работает карма»
Конец «Прюит-Игоу»
В 1970 году сент-луисский комплекс общественного жилища «Прюит-Игоу» официально признается зоной бедствия. Да, тут не было ни наводнения, ни пожара, ни торнадо — здесь все еще ужаснее. Ни один из проектов реконструкции комплекса и спасения его обитателей не признан в городской администрации действенным. Коммуникации рушатся на очах, провести ремонт и реконструкцию с учетом местных особенностей не представляется вероятным. И власти принимают единственное применимое решение.
Жильцов начинают расселять, направляя их в другое соц жилище — обычно это один-два маленьких дома в относительно солидный районах. Позже правоохранительные органы и армия проводят рейд по выселенной башне, отлавливая там бомжей и наркоманов, башню оцепляет кордон, и ее взрывают.
Через два года «Прюит-Игоу» — это ряд заполненных строительным мусором котлованов, над которыми спешно высевают травку с ромашками. А Сент-Луис с этого момента решает проблему «деток Прюит-Игоу». Это 10-ки банд и несколько тыщ головорезов, с юношества связанных совместным опытом выживания в весьма одичавших городских тропических зарослях.
Конкретно задачи комплексов общественного жилища принудили благополучных филантропов осознать, что лишь средствами и иными благами недозволено улучшить существование людей, так либо по другому выкинутых из культурной жизни. Даже непременное всеобщее образование не является панацеей. И лишь неизменным контактом с носителями другой культурной парадигмы можно уничтожить дух трущоб, ну и то процесс этот будет неспешным, растянутым на несколько поколений.
А нам, обитателям страны, заполненной своими «Прюит-Игоу», необходимо готовиться к тому, что никакие нефтяные золотые дождики еще весьма длительно ничего не изменят и пацаны с Тяжмаша как и раньше будут лить на пустырях кастеты перед махачем с мальчуганами с Мясомолмаша… В общем, на наш век романтики хватит.
Источник