В 1901 году очень правый экономист и помещик Сергей Шарапов написал Утопию «Через полста лет». В ней он обрисовывает безупречную черносотенную Россию в 1951 году. А именно, одной из основных тем в повести, как и у всех черносотенцев, занял «еврейский вопросец». Шарапов разъясняет, как к 1920-м годам евреи в Рф получили равноправие и при поддержке Ротшильда заняли командные высоты во всех сферах – экономике, политике, культуре и даже армии
Дальше российский люд поднимается на борьбу с евреями и к началу 1950-х практически совсем решает «еврейский вопросец». Одна из мер: ничего не брать у евреев, не наниматься к ним, не иметь никаких отношений с ними – чтоб наконец вынудить их жить как российские, чёрным трудом.
Сергей Шарапов родился в 1855 году в семье большого смоленского помещика и дворянина. В русско-турецкую войну 1877-78 годов отчаливает на фронт добровольцем. Потом занимается сельским хозяйством у себя в поместье, пишет экономические работы. В 1905 году становится одним из соучредителей черносотенного «Союза российских людей». Погиб в 1911 году.
Симптоматично, что именованием Шарапова на данный момент именуется «Российское экономическое общество», в каком председательствует патриотический экономист Валентин Катасонов (создатель таковых книжек, как «Глобальная кабала», «Иерусалимский храм как денежный центр», «Дорога в электрический концлагерь»).
В 1901 году Сергей Шарапов издаёт сборник «Россия грядущего», состоящий из нескольких утопических повестей. Одна из их – Через полста лет». Как это было нередко принято в утопических произведениях тех пор, основной герой засыпает в своё время, а пробуждается в дальнейшем (в этом случае, через полста лет, в Москве 1951 года). В данной утопии, а именно, Шарапов обрисовывает, как Россия к тому времени решила «еврейский вопросец».
Раздался звучный и протяжный звонок. Члены приходского совета заняли места за огромным столом, покрытым голубым сукном, все встали, повернувшись, лицом к большенному, окруженному лампадами виду святителя Николая и пропели хором старенькый прекрасный тропарь святому «Правило веры и образ кротости».
Потом все уселись, и приходской голова объявил собрание открытым.
Всё замолкло. Председатель поднялся и в маленьких словах выложил суть вопросца в том виде, как ставила его Дума на обсуждение приходских собраний. Речь шла о окончании нашего государственного возрождения методом устранения ещё весьма мощного еврейского воздействия на городские дела, также о борьбе с бессчетным и мощным зарубежным элементом Москвы, не принадлежавшим к новейшей приходской организации.
Голова предпослал лаконичный исторический очерк еврейского вопросца в Рф. Начало XX века было ознаменовано, с одной стороны, установлением практически полной еврейской равноправности, с иной – очень сильными и частыми еврейскими погромами во всей Европейской Рф и даже в Сибири, усмирёнными всюду военного силой.
Началось с того, что в тяжелую финансовую минутку под давлением парижского Ротшильда, в руках которого практически находился регулятор муниципального кредита Рф, была упразднена черта еврейской оседлости и евреям было разрешено не только лишь селиться в городках ранее запрещенной для их части Рф, да и брать земли в селениях, поначалу в ограниченном размере и по особенному разрешению местных властей, потом без всякого ограничения. Взошло общее передвижение евреев вовнутрь страны. Не осталось практически ни 1-го вида торговли либо индустрии, который не был бы ими захвачен. Вослед потом было уничтожено процентное отношение для учащихся евреев практически во всех средних и высших учебных заведениях. За эти две льготы Ротшильд отдал нам возможность заключить два огромных железных займа.
Крайней льготой было допущение евреев-офицеров на службу. В самое куцее время ими были переполнены все военные и юнкерские училища и в почти всех выпусках число евреев-офицеров доходило до 60 и 70% всего числа производимых юнкеров. По мере того, как расширялись права евреев и они быстро расселялись по Рф, жадная дома, земли, основывая фабрики, фабрики, газеты, агентства и конторы, росло против их народное возбуждение, сдавленное недавнешними кровавыми репрессиями, но каждую минутку готовое выразиться в самых резких формах.
Подготовка к рейдам 2020.
Обнаружилось разложение в нашей прелестной и доблестной армии. С одной стороны, при военном усмирении еврейских погромов бойцы начинали плохо слушаться евреев-офицеров и выражали охоту присоединяться к бушевавшим массам, с иной стороны – меж евреями-офицерами, занимавшими должности по Основному Штабу, нашлось несколько личностей, выдававших зарубежным державам наши важные военные секреты. Полковник Зильберштейн продал одной примыкающей державе новый план мобилизации нашей западной границы, был судим и приговорён к расстрелу, но помилован и лишь заключен на всю жизнь в крепость. Доктор военной академии генерал Мордух Иохелес в 1922 году скопировал тоже для примыкающей державы планы 2-ух наших важных крепостей, был пойман, уличён и повешен.
Впервой не без тяжёлых колебаний правительство отважилось принять некие меры, и в 1924 году было издано распоряжение, в силу которого евреи впредь не должны были иметь доступа в Основной Штаб, артиллерию и инженерные войска. Это вызвало взрыв негодования во всей Европе, которая в это время была уже в совершенном руководстве евреям. В нашей армии произошёл большой раскол, и дела офицеров-русских к офицерам-евреям до крайности обострились. Дуэли происходили чуток не раз в день, и дисциплина падала.
Новейший ряд ужасных еврейских погромов довершил дело. Смиренный и незлобивый российский люд был раздражён до таковой степени еврейской эксплуатацией, что доходил в отдельных вариантах до невиданных зверств. Но права евреям были даны, ими они успели уже обширно пользоваться, и отнять их вспять либо вновь вернуть границу оседлости было нереально. Правительство было совсем бессильно совладать с обострившимся до крайних пределов еврейским вопросцем.
Поворот начался с величавой денежной катастрофы, разразившейся во 2-ой половине 1920-х годов. Говоривший не останавливался на ней тщательно, но я сообразил, что эта трагедия каким-то образом развязала нам руки, и отныне началось как постепенное наше освобождение от давления зарубежного биржевого еврейства, так и наше национальное возрождение.
Но самым могущественным толчком на пути этого возрождения было восстановление нашего старого церковно-общинного строя. Начало этому делу было положено еще в 1910 году устройством прихода как низшей земской и городской единицы и восстановлением выбираемого приходом духовенства.
Эта законодательная мера приветствовалась взрывом всеобщей радости. У православных российских людей явилась точка опоры, восстановилась союзность, упразднённая в течение двухсотен лет. Наряду со всевластным еврейским кагалом явилась тесновато сплочённая правоверная организация в лице бессчетных церковных общин. С евреями началась не законодательная, а чисто культурная борьба, и в данной борьбе впервой за большой срок победа начала склоняться на сторону коренных российских людей, которые в конце концов ощутили себя хозяевами земли собственной.
Вопросец, который Столичная городская дума ставила на обсуждение приходских собраний, был последующий. Основанная в 1939 году специально для борьбы с еврейской и зарубежной эксплуатацией Рф газета «Святая Русь» поддерживала вот уже двенадцать лет неустанную патриотическую агитацию в том смысле, что христиане должны ничего не брать у евреев, ничего им не продавать, не заходить ни в какие сделки и дела, изолировать их в публичном смысле и заставлять устранить дела и уходить. Сиим методом освободилась от евреев российская Польша, откуда все они постепенно перешли в Россию. А уж Польша ли не была в своё время настоящим Ханааном?
Проповедь эта имела полный фуррор, и начавшееся по всей Рф движение, совсем мирное и чуждое всякого колера насилия, оказалось для евреев страшнее самых кровавых погромов. Приходское устройство и верная постановка публичного кредита при обилии и дешевизне средств необычно помогали в борьбе.
Евреи начинали терять почву. Приходы открывали собственные склады, мастерские, магазины. Чековая система, сама собой вошедшая в жизнь опосля денежного краха и полного исчезновения железных средств, делала самостоятельными и независящими даже самых слабеньких. Не помогали никакие хитрости и торговые выдумки. Впервой за всю свою историю евреи были поставлены в необходимость подкармливать себя сами, подкармливать руками, а не изворотливостью, потому что в их услугах переставало с каждым деньком нуждаться организованное общество. Что оставалось созодать?
Забытые достижения Российской Империи: Народные дома
Уходить? Но куда? Европа вся была переполнена. Из Палестины, вновь было захваченной евреями, их усердно гнали арабы, сирийцы, греки. И вот, началось общее принятие евреями Православия, что давало одно из основных и драгоценных по времени прав: право сделаться членом прихода.
Движение это так волновало коренных российских людей, что церковное правительство задалось вопросцем о желательности и полезности таковых воззваний, и крайний поместный собор епископов Столичной области выработал особый законопроект, который предлагал внести в ближайшую сессию Муниципального Совета. Проект этот заключался в том, чтоб допускать до крещения лишь тех евреев, искренность воззвания коих будет засвидетельствована приходским собранием уполномоченных и притом не ранее, как через 5 лет опосля заявленного о том ходатайства.
Да и этого ревностным заступникам чистоты российской народности чудилось не достаточно. Предлагалось на новейших христиан не распространять полных прав членов прихода, а лишь на их деток. Иная редакция законопроекта добивалась для принятия в церковную общину ходатайства за всякого данного еврея со стороны самого приходского общества в лице 2/3 всех голосов. Было разумеется, что при этих критериях разве совсем исключительный по своим нравственным качествам еврей мог быть принят как член прихода.
Речь председателя кончилась. Слово было предоставлено юристу, доктору Матвееву, одному из влиятельнейших прихожан и бесплатному юрисконсульту прихода. Поднялся умеренного вида не старенькый ещё человек в огромных голубых очках и начал жарко обосновывать уместность и необходимость новейшего закона.
При ужасном развитии еврейской силы и воздействия в Рф лишь один приход показал свою жизнеспособность в смысле сопротивления евреям. Лишь один приход ими не захвачен. Евреи, входящие к нам в качестве наших сочленов, ничего не занесут, не считая разложения, раздора и недобросовестности. Неуж-то опосля достигнутых фурроров мы опять дадим им укрепиться и забрать нас в руки? А сейчас опасность больше, потому что евреи стремятся просочиться в самую нашу оплот.
Оратору возражали, что с принятием христианства, хотя бы и не совершенно искренним, а только по нужде, еврей выходит из собственной государственной организации, прерывает с ней связь и, становясь членом православного общества, постепенно в нем растворяется.
– Слыхали мы это! – заговорил старый человек с гривой густых чёрных волос, сидевший вдалеке от стола. – Но ведь не запамятовывайте, господа, что борьба с евреями идет не религиозная, а племенная. В этом все дело. Еврей-мозаист и еврей-христианин, на мой взор, одно и то же. Религия ничего не переменит ни в его взорах, ни во вкусах, ни в виде действий. Его кровь (внутренняя среда организма, образованная жидкой соединительной тканью. Состоит из плазмы и форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур: эритроцитов и тромбоцитов) совершенно другая, чем наша, равно как и его психология (наука, изучающая недоступные для внешнего наблюдения структуры и процессы, с целью объяснить поведение человека). Нашей ли группы член либо собственной, он будет постоянно одним и этим же элементом смерти и разложения для всякой страны, для всякого общества. К чему отуманивать себя заранее несостоятельными рассуждениями? Мы не хотим иметь евреев членами нашей церковной общины, мы не верим в искренность их воззвания и аминь! Пусть остаются вне нас и устраиваются, как желают.
Заступником евреев выступил один юный еще член совета. Он произнес последующее:
– Станьте же на минутку, господа, и на еврейскую точку зрения. Направьте внимание на то, что делается в Москве, и оцените результаты. Практически во всех приходах идёт реальная война, хотя и совсем мирная, но тем наиболее жестокая. Образуются группы, дающие друг дружке слово ничего у евреев не брать и ни в какие деловые дела с ними не заходить. За какие-нибудь 5 лет приостановилась чуток не половина еврейских торговых дел. Почти все из их были обязаны реализовать свои дома и земли, ибо квартиры стоят незанятыми, а на сельские работы никто не идёт. Что остается созодать евреям? Ведь жить же необходимо! Ведь такие забастовки, какие сейчас устраиваются против их всюду, ужаснее, чем средневековые гонения. Если мы не словестно, а на самом деле христиане, мы должны быть милосердны и терпимы.
Сорбет в проруби. Подготовка к экспедиции 2021.
Доктор не выдержал и попросил слова:
– Всёэто ничтожные слова, – заявил он. – И на данный момент, как 50 и 100 годов назад, еврейский вопросец один и этот же. Евреи не хотят заниматься производительным и совершенно чёрным трудом, не желают тянуть общую лямку с христианами. Им необходимо господство, нужна торговля, нужен лёгкий интеллектуальный труд, нужен простор для композиций и гешефтов. Как не заставите вы волка есть травку – так не заставите еврея трудиться вровень с нами. Вспомяните, как ещё не так давно мы задыхались в их тисках и с какими ужасными усилиями освободились. Обернитесь, какое ужасное наследие остаётся еще от данной злосчастной исторической полосы. Неуж-то же всего этого не довольно для нашего вразумления?
Дав высказаться всем, старик священник пожелал вставить и своё мудрейшее слово.
– Борьба борьбе рознь, друзья мои, – произнес он. – При самой высочайшей христианской любви ко всем недозволено осудить человека, который, располагая полной свободой деяния, идёт, к примеру, к врачу-христианину и даёт ему заработок и не хочет лечиться у врача-еврея, осуждая крайнего посиживать без дела. Я не могу осудить никого из нас, составляющих местное либо другое церковное общество, за то, что он не захотит допустить в свою среду, а эта среда – наша семья, – чуждого по духу и крови (внутренней средой организма человека и животных) человека лишь поэтому, что этот чужеродец заявил под давлением событий о принятии нашей веры. Мы не можем войти к нему в душу и проверить его искренность, но, к несчастью, мы уже имеем очень нередкие примеры разложения дружной и хорошей приходской жизни вследствие возникновения евреев в качестве равноправных членов православной семьи.
Евреи сейчас полноправны. Им открыты все роды деятельности. Российский люд не гонит их из земли собственной. Он хочет только, чтоб они изменили, как можно, свою природу, а не только лишь свои верования. А поменяется эта природа лишь тогда, когда не будет для их никаких других методов жизни, не считая такового же труда, какой несёт и весь российский люд. Пусть идут на землю, пусть переделываются духовно, тогда и христианство не будет для их одним только наружным орудием для удержания их сегодняшних методов жизни. А не захочут этого, да будет им ведомо с этого момента и навечно, что уступок им никаких не будет и вся правоверная Русь, как один человек, ответит: вы нам не необходимы!
Раздались клики: «Да», «не необходимы!» Председатель произнес несколько слов, заключая прения. Потом было предложено согласным с думским проектом посиживать, несогласным – встать. Крайних оказалось из 48 присутствовавших лишь двое: говоривший опосля доктора оратор и худенький высочайший старик с семитическим профилем и совсем белоснежной бородой. Это был аптекарь-еврей, лет 30 уже как принявший христианство по глубочайшему убеждению и принявший его тогда, когда таковой шаг ровно никаких выгод не сулил.
Я увидел у этого почетного человека платок в руке. Глаза его были мокры. Он рыдал.
Заседание кончилось пением хора, и мы тихо разошлись. В этот вечер отважилась и моя судьба. Мне было ассигновано городом пособие в размере 2400 рублей в течение 1-го года при полной свободе приискать для себя род занятий и пространство жительства. Я собрался сделать маленькое путешествие, чтоб поглядеть обновлённую Родину и посетить места драгоценного юношества».
Источник