Симон Боливар – самый узнаваемый и прославленный из управляющих войны за независимость испанских колоний в Америке. Его армия высвободила от испанского господства Венесуэлу, Колумбию Аудиенсию Кито (современный Эквадор), Перу и Верхнее Перу, нареченное в его честь Боливией.
В Венесуэле он официально считается Освободителем (El Libertador) и папой венесуэльской цивилизации. В крайние 20 лет Венесуэлой правят левые, называющие себя «боливарианцами» — последователями мыслях Освободителя. В его честь названы городка, провинции, площади, улицы, валютные единицы Венесуэлы и Боливии. Приблизительно в таком же духе о жизни и деятельности Симона Боливара пишут и в остальных странах, включая Россию. В Москве около МГУ (Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова) есть сквер имени Симона Боливара с закладным камнем на месте грядущего монумента, а во дворе Библиотеки зарубежной литературы есть его бюст. Вообщем, в Париже монумент Боливару стоит в несоизмеримо наиболее пафосном месте – городском парке Кур-ля-Рэн на берегу Сены, рядом с мостом Александра III. И в Вашингтоне монумент Боливару стоит в самом центре столицы…
Почему Боливар канонизирован в Латинской Америке – понятно: опосля изгнания испанцев юным странам были нужны национальные герои, а кто из их мог стать самым почитаемым, если не военачальник, освободивший от испанцев сходу несколько государств? Наша родина, Франция, США и остальные страны чтут Освободителя по очевидной причине: чтоб угодить латиноамериканцам, продемонстрировав почтение к их истории.
Но не все и не постоянно испытывали уважение к венесуэльскому герою. В 1858 г. в 3-ем томе «New American Cyclopaedia» возникла биографическая статья о Симоне Боливаре, написанная самим Карлом Марксом. Латинская Америка ни до, ни опосля написания данной для нас статьи не была в поле зрения интересов основателя марксизма, так как она не была частью Европы. Бурные действия Войны за независимость от Испании 1810-26 гг. Маркс считал провинциальной феодальной фрондой, которую употребляли в собственных целях английские капиталисты.
Сам Маркс в письме Ф.Энгельсу растолковал написание статьи о Боливаре так: «Было уж очень обидно читать, как этого самого пугливого, самого подлого, самого ничтожного негодяя прославляют как Наполеона І» (т. 20, с. 220; 14.02.1858 г.). Нужно сказать, что настолько жёстких формулировок Маркс не употреблял, пожалуй, по отношению к какому-либо другому деятелю.
Русские исследователи были в тяжелом положении. С одной стороны – мировоззрение основателя «всепобеждающего учения». С иной – для латиноамериканца, в т.ч. марксиста, Боливар был и остаётся святым. Потому отношение Маркса к фигуре Освободителя в русское время замалчивалось, зато опосля падения социализма сделалось можно просто объявить Маркса дурачиной, ничего не понимавшим в Латинской Америке. Так, в базовой работе русских латиноамериканистов написано последующее: «Единственная его статья о Боливаре Боливар-и-Понте (в то время как действительная фамилия Освободителя была Боливар-и-Паласиос) от самого наименования до крайней строчки показывает только абсолютное невежество Маркса относительно и самой войны за независимость, и роли в ней Симона Боливара» (Е.А.Ларин, С.П.Мамонтов, Марчук Н.Н. История и культура Латинской Америки от доколумбовых цивилизаций до начала XX века, Москва, Юрайт, 2019).
При всём почтении создателя к маститым русским учёным и полном неуважении к Карлу Марксу, точка зрения основателя смотрится убедительной, а мировоззрение его критиков – безосновательным выпадом в его адресок, тем наиболее, что этот выпад ничем не аргументирован.
Статья Маркса носит чисто описательный нрав. Там нет ни слова о настолько возлюбленных им социально-экономических причинах событий: там просто описываются походы, победы и поражения Боливара. И, нужно сказать, никаких фальсификаций, искажений либо прямой ереси в ней нет. Сухой набор фактов, которые доказаны или документами, или бессчетными свидетельствами и не содержащие анализа, не могут «показывать абсолютное невежество Маркса», как говорят русские латиноамериканисты. При всем этом в собственной критике по степени жёсткости они не уступают самому Марксу: если он именует Боливара «негодяем», то его оппоненты объявляют Маркса невеждой.
Если абстрагироваться от заочной полемики Маркса с русской профессурой, и конкретно обратиться к Войне за независимость Латинской Америки и к фигуре Боливара, нужно учитывать последующее. Освободительная война была неминуемой: колониальное подавление Латинской Америки испанцами, не позволяющее большому региону развиваться, {само по себе} является достаточной предпосылкой для восстания. Запреты на торговлю меж колониями и с иными странами больно лупили по качеству жизни латиноамериканцев, а правовое неравенство креолов (испанцев, родившихся в колониях) с испанцами было несуразно и унизительно, и они оказались более подверженной антииспанским настроениям. Конкретным поводом к восстанию стал захват Испании Наполеоном I. В итоге испанские колонии лишились контактов с наружным миром, им было некуда сбывать продукты и неоткуда их получать, а своими силами они могли создавать лишь продукты питания, одежку и обувь для бедных классов и самые примитивные орудия труда (типа мачете и топоров, а ружья, пистолеты и даже сабли – уже не могли).
Почему в СССР женщины носили шапки в помещениях?
Эти трудности были болезненными для креолов, составлявших 20-25% населения, но не достаточно затрагивали 75-80%, состоявших из краснокожих, негров (в главном рабов), и метисов и мулатов, находившихся вне официальной структуры общества, т.е. являвшихся маргиналами. Потому Освободительная война была делом рук креолов. Это в истинное время не опровергает никто, в т.ч. оппоненты Маркса. Один из их, Н.Н.Марчук, пишет: «Царская администрация … выделила пусть не все, но почти все индейские народы в особенное и очень защищенное деспотическими законами сословие. Таковым методом она стремилась их сохранить и равномерно, в процессе долговременной аккультурации, подтянуть к уровню испанцев и креолов и интегрировать в колониальное общество в качестве самостоятельного и равноправного этноса. Напротив, уравнительный напор креольской вершины, добивавшейся устами предтеч незамедлительного разрушения сословных перегородок и введения равенства для краснокожих, имел целью повредить самобытный уклад их жизни (общинные формы землевладения и традиции взаимопомощи), экспроприировать общинников и устранить индейский этнос в целом, улучшая его породу средством метисации.
Не умопомрачительно потому, что картине креольско-индейского братства в войне за независимость противоречат настоящие исторические факты. Так, к примеру, германский ученый Александр фон Гумбольдт, посетивший в 1799-1804 гг., т.е. намедни войны за независимость, целый ряд испаноамериканских колоний, свидетельствует: краснокожие лучше относились к испанцам, чем к креолам. Не только лишь британский историк Дж.Линч, но также иноземцы, жившие в Перу во время войны за независимость, свидетельствуют, что роялистская армия состояла в главном из краснокожих. … В Новейшей Гранаде и в 1810-1815, и в 1822-1823 гг. в роли Вандеи оказалась в большей степени индейская провинция Пасто. … В борьбе с вандейскими индейцами революционеры применяли и стратегию выжженной земли. …
Разумеется, что освободительная борьба негров-рабов в таковой степени же соотносится с государственными устремлениями креольской буржуазии, как и освободительное движение индейского крестьянства. Видимо, нет особенной нужды обосновывать и то, что, как и краснокожие, негры-рабы боролись до этого всего со своими конкретными угнетателями. … Эти угнетатели были в главный собственной массе представлены креольскими рабовладельцами, включая и таковых героев войны за независимость, как Симон Боливар» (Марчук Н.Н. Пространство народных масс в войне за независимость. https://www.indiansworld.org).
Метисное население Венесуэлы – льянеро – до 1817 г. интенсивно поддерживало испанцев – наиболее того, оно было ударной силой испанской армии в данной для нас стране. Льянеро защищали свободную жизнь в саваннах (льянос), и право употреблять эти земли, предоставленное им королём, в то время как креолы намеревались поделить их на собственные личные владения, и льянеро пришлось бы или батрачить на владельцев, или прозябать в городских трущобах.
Атака конницы льянеро
Таковым образом, антииспанская война никак не была всенародной: Боливар мог рассчитывать на поддержку лишь белоснежных, а это приблизительно 1/4 венесуэльцев и 1/5 новогранадцев (колумбийцев), но… значимая часть из их или были испанцами, или креолами, приклнными Испании.
Креольские революционеры ориентировались на эталоны американской и французской революций и намеревались сделать в Венесуэле бессословную либеральную республику. Их вождём с начала XIX века был Франсиско Миранда, пытавшийся опереться в борьбе против испанского колониализма на США, Великобританию, Францию и Россию. Миранда старался привлечь к роли в борьбе с Испанией остальных латиноамериканцев, находившихся в Европе – в т.ч. и Боливара, но тот отказался. Миранда был упорен: он даже стал генералом французской революционной армии — его дивизия в процессе революционных войн взяла Антверпен. Но Франция не смогла оказать помощь креольским революционерам, зато в Великобритании Миранда сумел нанять корабль и вооружённый отряд, высадившийся в Венесуэле в 1805 г. Эта экспедиция не удалась, но в 1808 г. Испания упала под ударами Наполеона, и в 1810 г. Венесуэла восстала. Лишь опосля победы отрядов Миранды над испанцами Боливар примкнул к нему. Почему? На этот вопросец мог бы ответить лишь сам Боливар. Но, беря во внимание, что он был одним из самых богатых олигархов страны, имевший тесноватые связи в высшей администрации генерал-капитанства, можно представить, что республиканские и либеральные устремления Миранды и его товарищей были чужды будущему Освободителю. Отец оставил Боливару «258 тыс. песо, несколько плантаций какао и индиго, сладкие фабрики, скотоводческие поместья, медные рудники, золотой прииск, наиболее 10 домов, драгоценности и рабов. Его [Боливара-старшего] можно было отнести к числу баксовых миллиардеров» (Святослав Князев «Ему выпал исторический жребий»: за какие идеи боролся знаменитый американский революционер Симон Боливар», Russia today, 24 июля 2018).
О туранском происхождении этрусков
На первых порах в число вождей антииспанской армии Боливар выдвинулся благодаря собственному большому богатству и связям в венесуэльской элите. Перевоплощение же его в верховного вождя вышло в итоге гнуснейшего предательства: в июле 1812 г. испанцы разбили венесуэльских повстанцев, и Боливар арестовал Миранду и выдал его испанцам, за что получил право покинуть Венесуэлу. Преданный вождь и реальный фаворит венесуэльской революции погиб в испанской кутузке. Боливар же прибыл в Невую Гранаду, где укрепились патриоты, при помощи новогранадских повстанцев возвратился в Венесуэлу и брал Каракас. Маркс в собственной статье упомянул, что Освободитель въехал в столицу, «стоя в триумфальной колеснице, которую везли двенадцать юных дам из самых авторитетных семейств Каракаса» (данный факт подтверждён документально). Такое вот проявление республиканизма и демократизма… Через несколько месяцев армия Боливара была разбита озверевшими ордами льянерос, выступавшими под испанским знаменем: они бесчеловечно резали, грабили и насиловали креолов. Боливар вновь бежал в Новейшую Гранаду.
В 1816 г. Испания, несколько оправившись от Наполеоновских войн, наконец отправила в Латинскую Америку войска (с 1810 г. интересы метрополии там защищали лишь местные ополченцы – в главном краснокожие и метисы), но корпус Пабло Мурильо насчитывал лишь 16 тыщ человек, а ему предстояло вновь захватить большие места от Калифорнии до Патагонии. Мурильо высадился в Венесуэле и стремительно занял её (разумеется, креолы, опосля триумфа Боливара с девицами, запряжёнными в карету, и зверств льянеро не весьма возражали против возврата колонизаторов), опосля что обвалился на Новейшую Гранаду и тоже одержал верх. Боливар (на британском корабле) бежал на Ямайку, потом на Гаити, где получил от президента Петиона военную помощь – в обмен на обещание Боливара высвободить рабов в Венесуэле (ранее ему таковая идея почему-либо не приходила в голову). В Венесуэле где-то держались отряды повстанцев, но их силы были ерундовы, и перспектив одолеть испанцев они не имели.
В 1816 г. из Великобритании на Гаити прибыл 24-пушечный корабль под командованием Луиса Бриона – торговца с нидерландского острова Кюрасао, принявшего роль в войне за независимость Венесуэлы. Он доставил небольшому отряду эмигрантов во главе с Боливаром 14 тыщ ружей с боеприпасами – большущее количество для Латинской Америки тех пор. Историки робко отмечают, что и мощнейший корабль, и вооружение для полутора дивизий Брион приобрёл… на личные средства. Боливар высадился в испанской Гуайане – малонаселённом районе в устье Ориноко, собрал там силы и оттуда начал собственный победный марш – через всю Венесуэлу, в Новейшую Гранаду, далее – в Аудиенсию Кито (Эквадор), дальше – в Перу. И везде одерживал победы. Как это сделалось вероятным, если ранее он повсевременно вытерпел поражения?
В очень слабеньком, пропагандистском кинофильме Libertador (Венесуэла-Испания) Боливар, скитаясь по миру (Великобритания, Гаити, английская Ямайка) повсевременно сталкивается с некоторым британцем, который выступает в роли Мефистофеля, предлагая Освободителю помощь в обмен на всякие привилегии для англичан. Тот, очевидно, гордо отрешается, по помощь (даже по кинофильму понятно) всё-таки получает. Эта картина вставлена в кинофильм непопросту: даже апологеты Боливара не могут совершенно уж опровергать неоспоримые факты.
Силы Боливара, очистившие от испанцев весь север и запад Южной Америки, Маркс обрисовывает, как армию «численностью около 9000 человек, на одну третья часть состоявшей из очень дисциплинированных британских, ирландских, ганноверских и остальных зарубежных войск». Он не совершенно прав: победоносная армия Боливара сначала победоносного похода состояла из европейских наёмников на 60-70%. Эти части официально назывались Английским легионом.
Бойцы Английского легиона
Экспедицию финансировали английские банкиры и торговцы с одобрения правительства. Всего за время войны в рядах Освободительной армии было около 7 тыщ европейских наёмников. Все победоносные битвы повстанцев — при Бояке (1819), Карабобо (1821), Пичинче (1822) и, в конце концов, решающее схватка при Аякучо (1824), опосля которого испанскому владычеству в регионе пришёл конец, были выиграны не местными революционерами, а ветеранами наполеоновских войн, которым, в общем, было наплевать на латиноамериканские трудности и идеи Боливара.
Битва при Карабобо, положившая конец испанскому владычеству в Венесуэле, выигранная английскими наёмниками
Опосля Наполеоновских войн лишь в Англии было 500 тыщ демобилизованных боец с не малым опытом (войны длилось больше 20 лет), которым было не на что жить. Командовали «венесуэльскими патриотами» английские полковники Густав Хипписли, Генри Уилсон, Роберт Шкура, Дональд Кэмпбелл и Джозеф Гилмор; лишь офицеров под их командованием было 117. Очевидно, с таковыми силами немногочисленные испанцы (поточнее, краснокожие и метисы, вооружённые мачете и самодельными копьями, под командованием испанских офицеров, в главном не имевших евро боевого опыта) совладать не могли.
Друиды, Голливуд и крещение водой
В литературе, в том числе русской и русской, этих наёмников нередко называют добровольцами, подчёркивая их симпатии к революционным идеям фаворитов восстания. Но идеологических бойцов посреди тыщ было всего несколько – таковых, как Джузеппе Гарибальди, воевавший, правда, не в Венесуэле, а в Уругвае, и племянник Тадеуша Костюшко, сражавшийся в армии Боливара. Да и они получали жалованье от британцев, так что добровольцами могут считаться с большенный натяжкой.
Испанцам не хватало не только лишь боец и грамотных офицеров, да и орудия. Испания его практически не производила, зато британцы сбывали за копейки целые горы орудия, накопившегося за время Наполеоновских войн. У латиноамериканских повстанцев были средства на его покупку, и в 1815-25 гг. британцы продали в регионе 704104 мушкетов, 100637 пистолетов и 209864 сабель. Повстанцы щедро платили золотом, серебром, кофе, какао, хлопком.
Британцы постоянно стремились подорвать позиции собственного давнешнего противника – Испании – и получить доступ к большому рынку Латинской Америки. И достигнули собственного: профинансировав Освободительную войну и обеспечив победу повстанцев посылкой наёмников (которые, останься они дома, безработные и умеющие лишь вести войну, стали бы большой социальной неувязкой), получили всё. Юные страны региона, разрушенные в процессе 16-летней беспощадной войны, разобщённые и охваченные анархией, на несколько десятилетий попали в финансовую зависимость от Англии. Отлично это было для их либо плохо – вопросец иной (в любом случае они стали сами отвечать за себя, а испанская примитивная эксплуатация была буквально наименее прибыльной и наиболее беспощадной, чем зависимость от британцев).
В 1858 г., когда Маркс писал свою статью, всё это было отлично понятно. Как и бессчетные примеры личной боязливости, беспощадности и подлости Боливара – он не один раз бегал с поля боя, кидал свои войска в тяжелый момент, расстреливал собственных генералов, которые или были не согласны с ним, или могли составить ему конкурентнсть. Было понятно и о том, что в любом городке, куда он заходил с войсками, ему приводили девственницу – обычай реального рабовладельца, но посреди наиболее либо наименее образованных латиноамериканцев, и тем наиболее в Европе, это не вызывало симпатий к Освободителю. У демократических и либеральных кругов не вызывало симпатий и известное желание Боливара объявить себя царем Латинской Америки. Откровенное рвение к единоличной деспотии, опора на «ближний круг», презрение к демократическим нормам, присвоение большущих богатств и земель – всё это в конце концов привело к отстранению Боливара от Власти. И не нашлось силы, поддержавшей Освободителя. Элиту и образованную часть населения (она опосля войны была малочисленной) он оттолкнул произволом и повадками или восточного владыки, или племенного вождя. Обычному народу он был совсем безразличен, так как, кроме отмены рабства, люд ничего не получил, и даже освобождённые рабы оказались безработными, бесправными, исключёнными из общества изгоями. Его победоносная армия в главном, получив средства, возвратилась в родные Бристоль, Дублин либо Франкфурт, и на родине не оказалось боец, готовых защитить бывшего командира.
Всё изложенное совсем не гласит о том, что Освободительная война в Латинской Америке была делом рук британских капиталистов: она была неминуема. Посреди вождей освободительного движения были примечательные патриоты, заботившиеся о интересах собственных народов, а не о личной власти, ублажении собственных инстинктов и обогащении – таковыми были венесуэлец Франсиско Миранда, аргентинец Хосе Сан-Мартин, колумбиец Антонио Нариньо, чилиец Бернардо О’Хиггинс и остальные.
Но в Латинской Америке их всех заслонила почти во всем дутая, мифологизированная фигура Симона Боливара – далековато не самого красового из деятелей Освободительного движения в регионе. На его родине, в Венесуэле, культ Освободителя раздут до воистину превосходных масштабов: ему приписываются плюсы, которых он был лишён, социальные и политические идеи, которые были ему чужды. В его честь названа целая страна – Боливия, хотя он никогда не ступал на её землю (не связан ли тот факт, что Боливия с момента собственного возникновения на свет остаётся самой отсталой и злосчастной государством Южной Америки с плохим заглавием?).
Таковы гримасы истории. В почти всех странах в национальные герои записали не самых достойных персонажей.
Источник